«Полис».-2008.-№6.-С.23-36.

 

ЦИРКУЛЯЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЭЛИТ: ОТ ЛИС К ЛЬВАМ[1]

 

ПАКУЛЬСКИ Ян,

профессор Социологического факультета

University of Tasmania, Jan.Pakulski@utas.edu.au;

 

ВАСИЛЕВСКИ Яцек,

профессор Института социологии Высшей школы соци­альной психологии,

Варшава,

jacek.wasilewski@swps.edu.pl.

 

Политические наблюдатели обратили внимание на перемены в стиле и спо­собах осуществления политической власти. В последние 10-15 лет "дипло­матичная" политика с поисками консенсуса и тенденцией к коалиционным действиям стала уступать место "твердым" решениям, что можно видеть в таких странах, как США, Великобритания, Италия, Израиль и Россия. Следуя тра­диции классической элитологии, мы условно обозначаем этот процесс как вытеснение лис львами.

 

ЭЛИТЫ И ВЛАСТЬ - ОСНОВЫ ВИДЕНИЯ ПАРЕТО

 

Метафору львов и лис использовал Вильфредо Парето, перенявший ее от Макиавелли, который, в свою очередь, продолжил эллинистическую и рим­скую традицию, где образ лисы выражал ловкость и хитрость, а образ льва — силу и прямолинейность. Такое видение было представлено им в Трактате по общей социологии и легло в основу подхода, который независимо от него раз­вивал Г. Моска [Mosca 1939], а впоследствии Р. Михельс и Ч. Р. Миллс [Bot-tomore 1964; Parry 1969]. Современными продолжателями теории элит являются, наряду с другими, Дж. Сартори [Sartori 1994], Л. Филд и Дж. Хейли [Field, Higley 1980], Е. Этциони-Халеви [Etzioni-Halevy 1993]. В Польше 23 исследованиями элит занимаются В. Весоловски с сотрудниками [Wesolow-ski 1992; Wasilewski (red) 1999], М. Грабовска и
Т. Шавель [Grabowska, Szawel 1993], К. Ясецкий [Jasiecki 2002].

Парето положил основу формированию социологического направления, кри­тического по отношению к марксизму и к нормативным теориям демократии. Он полагал, что социальные перемены, какую бы идеологическую окраску они ни имели, не приводят к исчезновению элит, а только изменяют их характер и состав. Проявлением этого убеждения стало его знаменитое высказывание: "история — это кладбище аристократий". Ни социалистические революции, ни формирование представительной демократии не отменяют того факта, что уходящую элиту всегда сменяет новая элита. Революция
1917 г. в России ста­ла, по мнению Парето, хорошим примером устойчивости элит. Деление на эли­ту и массы в России сохранилось, но произошло замещение старой аристо­кратической царской элиты новой плебейской советской элитой.

Столь же скептически отнесся Парето к обещаниям "народовластия" (власть исходит от народа, осуществляется народом и для народа, как гласит знаменитая формула Мэдисона). Выражение "демократический" Парето часто использовал в нарицательном смысле "плутодемократии", поскольку считал я его некорректным, если демократия сводилась только к форме. Он полагал, что демократические системы способны лишь изменить способы рекрутирования и циркуляции элит. При современных избирательных системах конкурирующие в борьбе за власть лидеры в большей степени, чем аристократические элиты прошлого, прибегают к демагогии и популистским лозунгам. Отсюда термины "демагогические плутократии" и "экономический феодализм", которые Парето использовал по отношению к современным демократиям, особенно в контексте дискуссии о циркуляции европейских и американских элит [Pareto 1968: § 2257, 2259].

Критическое отношение Парето к современным ему демократиям не означало его враждебности к демократическим идеалам и институтам, но было проявлением скептицизма в отношении идеологов, путающих, на его взгляд, поли­тические лозунги (легитимирующие формулы) с действительностью. Он считал, что современные ему сложные общества требуют сосредоточения власти, а значит, и наличия элит, в не меньшей мере, чем общества классической Греции и Рима, история которых была главным материалом его социологических рассуждений. Гораздо больше, чем демократическая представительность всех социальных сил в правящей элите, Парето интересовал вопрос о качествах и успешности элит. Именно социально-психологический облик элит, а не их идеологические декларации определяют, на его взгляд, характер политики и форму общества. Идеологии — это только деривации, т.е. обоснования властных действий, удобоваримые для масс оправдания.

 

Типология элит: лисы и львы

 

Типология, так и теория циркуляции элит сформирована Парето в контек­сте исторических размышлений и общих рассуждений, и требуются значительные усилия в их осмыслении. Она выступает альтернативой различениям по идео­логическим и политическим критериям (либералы, консерваторы, социалисты, левые, правые и т.д.), которые, на его взгляд, имеют слабую объяснительную силу, поскольку элиты часто меняют идеологические обличья. Характерным примером тому явился замеченный Парето Муссолини, типичный политический лее, идео­логические повороты которого охватывают широкий спектр в переходе из лаге­ря социалистов и пацифистов на позиции воинственного фашизма.

Характер элит и стиль их политики формируются благодаря воздействию врожденных и неизменных психологических установок, выступающих прояв­лением изначально присущих людям остатков. Деление на лис и львов отража­ет устойчивые различия установок и стилей действий [ibid:
§ 2178, 2257, 2480]. Львы наделены остатками (residui, — по Парето) класса II ("устойчивость агре­гатов"), предписывающими заботиться о сплоченности группы. Они пред­принимают силовые действия, когда их власть наталкивается на сопротивление. Отсюда частые националистические мотивировки, предпочитаемые ими.

Власть львов имеет поляризующий характер: они делят общество на врагов и друзей, "наших" и "чужих". Это означает "узкую интеграцию" власти: не допу­скаются к власти люди из среды, критически настроенной к ней, как и те, чей лик неизвестен. Симптоматична для львов персонализация и морализация вла­сти. С этим связана тенденция к созданию львами сильных уз лояльности, исповедание культа семьи и нации. Часто они проявляют пренебрежительное отно­шение к правовым и конституционным процедурам. Власть львов легитими­рована в общем харизматически, с обращениями к "вере" и к "доверию" как к основным детерминантам власти. Оппоненты воспринимаются ими не как соперники, а как враги, действия которых квалифицируются (и осуждаются) в морально-нравственных категориях. Львов хвалят за решительность и после­довательность, а критикуют за грубость и недостаток политической гибкости.

Лисы репрезентируют хитрость, ум, гибкость, среди них доминируют остатки класса I, названные Парето "инстинктом комбинаций". Они обыч­но не применяют силы, достигают своих целей путем манипуляции, перего­воров и закулисного давления, типичных для дипломатического "макиавел­лизма". Это черты, коренящиеся в остатках инстинкта комбинаций — прояв­ление врожденных склонностей к компромиссам и тайным соглашениям. Лисы преуспевают в искусстве дипломатии и переговоров, способны к уступкам. Их сильной стороной является изобретательность и хитрость — "мягкая сторона власти", сказали бы мы сегодня, а их преобладание в элите способствует децен­трализации власти. Элиты, в которых доминируют лисы, характеризуются поэ­тому "широкой интеграцией власти", т.е. принятием во внимание интересов и предпочтений разных групп влияния и давления. Лисы стремятся к тому, что­бы занять места в центральных точках сети таких групп. Лисий стиль проявляется также в рациональных и прагматично-правовых обоснованиях политических маневров. К противникам они относятся как к соперникам, выстраивают непрочные коалиции, в которые нередко привлекаются недавние противни­ки. Насколько сторонники лис почитают эти черты как проявление гибкости и ума, настолько критики смотрят на лис как на подверженных коррупции оппор­тунистов, лишенных нравственного стержня [ibid: § 2178].

Согласно Парето, львы вступают в действие в моменты кризисов, усиле­ния сепаратизма и анархии. Массы связывают с ними надежды на наведение порядка, сохранение традиционных ценностей, ликвидацию коррупции и т.д. Лисы добиваются превосходства в периоды экономического роста. Центра­лизация власти благоприятствует львам, а ее дробление дает преимущество лисам, которые стараются удержать такое положение дел. Львы создают коа­лиции с "рантье", т.е. с экономическими элитами, получающими доход от дол­госрочных инвестиций и не ввязывающимися в текущие рыночные игры. Лисы привлекают "спекулянтов", предпринимателей, склонных к инновации и риску, ориентированных на быструю прибыль [ibid: § 2231-2236].

 

Циркуляция элит

 

Для нас важна не столько заимствованная Парето от Макиавелли типоло­гия элит, сколько его теория циркуляции элит, которая объясняет, почему власть как львов, так и лис оказывается временной и приводит к циклическим пере­мещениям в лоне элиты, и тем самым — к глубоким политическим и социаль­ным изменениям. Основным тезисом, который Парето старается документально обосновать на исторических примерах, является вечность циркуляции элит: лис вытесняют львы, чтобы самим стать жертвой очередного успеха лис. Эти поли­тические циклы соотносятся с экономическими циклами роста/экспансии и стагнации/упадка, а также с циклами централизации (львы) и децентрализации (лисы) государственной власти. Однако главной движущей силой циркуляции и, следовательно, источником социально-политической динамики являются дисфункции и ошибки управления, имманентно связанные с внутренними особенностями находящейся у власти элиты: "В большинстве случаев тот, кто чаще прибегает к хитрости, оказывается все менее способным прибегать к насилию, и vice versa. Следовательно, сосредоточение в классе А (т.е. среди лис — авт.) людей, предпочитающих пользоваться хитростью, приводит в итоге к сосредоточению в классе 5 людей, более склонных к применению насилия. Таким образом, если этот процесс развивается и далее, то равновесие оказывается нару­шенным, поскольку класс А поддерживает хитрость, но ему недостает решительности, чтобы применить силу, а также самой силы; в то же время класс В имеет и силу и решительность, но не умеет ими воспользоваться" [ibid: § 2190]. Иными словами, лисы, привлекая лис, отталкивают и интегрируют львов, а львы, привлекая львов — отталкивают и интегрируют лис. Со временем это приводит к утрате власти в пользу конкурента.

Оба типа элит не в состоянии окончательно стабилизировать власть, так как их характер порождает специфические дисфункции, которые выводят социально-политическую систему из состояния социального равновесия и тем самым расчищают путь политическим оппонентам. Лисы, дисфункциям которых Парето уделил значительно большее внимание, чем дисфункциям львов, проявляют склонность к "политической анархии" и к "гуманистиче­скому упадку", т.е. к долгосрочному ослаблению эффективности и ста­бильности власти ради краткосрочных политических выигрышей. Это создает условия, благоприятные для перехвата власти их соперниками — льва­ми. Если львы добывают власть "извне" политической элиты, типичным при­мером чему является военный переворот, то эта смена имеет насильственный, революционный характер. Если они вытесняют ослабевших лис "изнутри" эли­ты, то это изменение является постепенным, хотя может соединяться с ради­кальными поворотами в политике и "чистками" административного персо­нала. Смена элиты львов на элиту лис обычно проходит эволюционным путем, хотя она может совершаться внезапно; одним из таких случаев является сокру­шительное военное поражение львов, склонных к милитаризму.

Лисы обычно перехватывают власть путем закулисных маневров и постепенного вытеснения львов из правящих кругов. Власть львов подрывают дисфункции, порожденные "силовыми решениями", как правило, грубыми и дорогостоящими. Их типичная ошибка — переоценка действенности силы и недооценка издер­жек от насилия. Их смелые вмешательства вызывают конфронтации. Этим поль­зуются лисы. После достижения власти лисами их политика постепенно порож­дает дисфункции, связанные с нарушением внутренней целостности социаль­ных групп (следствие "широкой интеграции" кругов власти), с кризисом цен­ностей и норм, прогрессирующим институциональным хаосом. Тем самым соз­даются условия для начала следующего цикла: лисы слабеют, и обретают силу львы.

Парето смотрел на циркуляцию элит через свой итальянский опыт. Кризис в Италии двух первых двух десятилетий XX в. явился для него примером разло­жения системы политического доминирования либерально-консервативных лис. Его диагноз представлен на языке дисфункций, типичных для лисьих элит: поли­тической анархии, меняющихся со дня на день коалиций, неэффективности власти, административной инертности и распространенной коррупции. Надежды на обновление он связывал с приходом львов. Для него не имели значения идео­логические программы львов-узурпаторов, поскольку в соответствии с собственной теорией он считал их только деривациями, легитимирующими тактическими прие­мами. Для него важны остатки, т.е. психосоциальные основы действий. Поэто­му Парето с надеждой приветствует мобилизацию фашистского движения, несмо­тря на очевидную с самого начала (и типичную для львов) наглость, грубость и браваду Муссолини. Он усматривал в этом движении силу, способную преодо­леть кризис, вызванный вырождением старой элиты, которой принадлежала власть, и упадок которой он ожидал и предвидел. Муссолини отплатил Парето почестями: объявил его своим учителем и назначил на должность пожизненного сенатора, которую Парето, однако, не принял2. Надежды Парето на фашизм в дальнейшем сменились разочарованием, выраженным в его последних выступлениях в печати [Meisel 1965:1-44; Aron 1965:115-120]. Парето умер в 1923г., спу­стя неполный год после "похода на Рим" Муссолини. Критики Парето под­черкивают с одной стороны его политическую наивность, а с другой — непо­следовательность, связанную с надеждами будущие успехи фашистских львов, хотя собственная теория циркуляции элит должна была бы вооружить его скептицизмом в отношении обещаний львов оздоровить политику.

Насколько полезна типология Парето и его теория циркуляции элит для объяснения происходящих в современных элитах изменений, и вообще изменений в композиции польских элит? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо сделать историческое отступление общего характера.

 

ПОСЛЕВОЕННЫЕ СМЕНЫ ЭЛИТ - ТРИУМФ ЛИС

 

Победа над фашизмом дала начало долгой волне смен в композиции и харак­тере элит, особенно в Западной Европе и Северной Америке. Без преувеличе­ния эту волну можно охарактеризовать как триумф лис. Фашистские львы и их пособники были не только побеждены, но и дискредитированы как "полити­ческий вид". Послевоенные годы принесли успех лисьей политики как стиля, отве­чающего принципам либерализма и демократии. Это убеждение укрепил тот факт, что в СССР и среди вассальных коммунистических элит, на которые на Западе смотрели как на вызов либеральной демократии, еще доминировали сталинские львы. В такой ситуации либеральная демократия в странах Запада была отож­дествлена с типичным для лис стилем переговоров, компромиссов и манипуля­ций. Его воплощением стали альянсы в форме тройственных соглашений меж­ду элитами бизнеса, профсоюзов и государственной администрации. Они про­существовали до 1980-х годов и начали рассыпаться только недавно. Главными критиками их дисфункций становились элиты нового характера. Победы на выбо­рах "твердых" политиков: Энтони Блэра в Великобритании, Силъвио Берлускони в Италии, Владимира Путина в России, Ариеля Шарона в Израиле, Джона Ховарда в Австралии и особенно Джорджа Буша в США можно интерпретировать как перемещение власти от лис к новому поколению львов [Higley 2004; Higley, Pakulski 2004: 15-32]. Угроза террористических атак ускорила этот процесс. В ответ на угрозу терроризма формировалась модель "твердой" власти, одобрительно описываемой в СМИ и заимствуемой во всех частях света.

Иной была ситуация в Центральной и Восточной Европе, когда там доминировал СССР, а власть принадлежала коммунистическим вождям с явно львиной физиономией. Лисы были в меньшинстве и оставались во втором ряду, хотя временами играли роли первого плана (например, Александр Дубчик). Но постепенно их влияние просматривалось все более явно, особенно с началом реформ Михаила Горбачева. Внушительные успехи перехода к демократии были в основном достигнуты через соглашения элит [Burton, Higley 1987: 295- 307], "переговорные революции" [Bruszt 1991: 213-225], пакты [Karl, Schmitter 1991: 269-284] или, как в Чехословакии, через отречение старой власти под умеренным давлением масс. Не подлежит сомнению, и мирный характер преобразований стал лучшим тому подтверждением, что в ходе них редко применялись средства из арсенала львов. Это не означает, что к ним вообще не прибегали и что в определенные моменты они не сыграли решающей роли. Тем не менее, доминировали лисьи, но не львиные действия. Не львы были сторойниками самоограничения революции [Staniszkis 1984], искателями кон­сенсуса. Показательной иллюстрацией доминирования лисьей манеры демократизации в нашей части континента стал чехословацкий бархатный развод: два рычащих льва - Вацлав Клаус и Владимир Мечар встретились, в конце концов, в юридической канцелярии при подписании договора о "разводе".

В Польше мирная революция 1989-1990 гг. — переговоры за "круглым сто­лом" и последующие системные реформы — были делом лис. Эти элиты выторговывали перемены, закладывали фундамент под либерализацию экономи­ки и демократизацию общества в новой Польше. Симптомами этой политики являются, однако, болезни, от которых страдает польская политическая систе­ма: фрагментация власти, снижение ее политико-законодательной эффек­тивности, дробление партий, олигархизация.

 

Лисья политика и лисьи патологии

 

Доминирование лис в польской политике во многом предопределилось ком­промиссным способом перехода от коммунизма к либеральной демократии, с чем связаны первородные черты новой системы: переговоры, принцип "что-то дать, чтобы что-то получить", совещательные позиции. С самого начала на этом поле доминировали лисы. Львы, как среди партийного "бетона", так и среди оппозиционных радикалов, в значительной мере заранее выбыли из игры (и не приняли участия в "круглом столе"), либо постепенно элимини­ровались на начальном периоде трансформации.

Такое положение дел пытался изменить Лех Валенса в 1990-1995 гг. Он предпринимал попытки проведения "твердой" политики и сосредоточения вла­сти в своих руках, часто обращаясь к примерам и к образу Юзефа Пилсудского. Он использовал также риторику; нередко прибегал к угрозам. Не случайно в сатирических передачах его представляли в образе льва. Но его львиная рито­рика была прикрытием лисьей политики, которой благоприятствовал харак­тер политической сцены, где доминировали небольшие партии, неустойчи­вые коалиции. В первой половине 1990-х годов ни одна партия, ни одна пар­тийная коалиция не обладали достаточной силой, чтобы позволить себе твердую политику, не имея широкой базы во власти и достаточной поддержки изби­рателей (см. табл. 1). Об этом свидетельствует состав польских парламентов. Даже когда при первом взгляде на распределение депутатских мест в Сейме создавалось впечатление, что возникают предпосылки для обращения к львиной стратегии, очень скоро становилось понятным, что победившие коали­ции поражают внутренние раздоры.

 

Таблица I

 

Партии и избирательные комитеты в Сейме  (на начало каждого созыва) и правящие кабинеты министров

 

 

 

Партии / избирательные комитеты

Мандаты созыва 1991-1993 гг (в%)

 

Правящие кабинеты министров

Демократический союз (UD)

13,5

1. Кабинет Яна Ольшевского (декабрь 1991 г.- июнь 1992 г.), сформированный пятью партиями и тактически поддержанный еще двумя партиями.

 

2. Кабинет Анны Сухоцкой (июнь 1992-май 1993 г.) сформированный семью партиями и тактически подержанный со стороны NSZZ−Солидарность.

 

 

Союз демократических левых сил (SLD)

13,0

Католическая избирательная акция (WAK)

10,7

Польская народная партия (PSL)

10,4

Конфедерация независимой Польши (KPN)

10,0

Соглашение центр (PC)

9,6

Либерально-демократический конгресс (KL-D)

8,0

Народное соглашение (PL)

6,1

NSZZ Солидарность

5,9

Другие

12,8

                                                                           

Созыв 1993-1997гг.

Союз демократических левых сил

37,2

Три коалиционных кабинета SLD-PSL поддержанный еще двумя партиями.

1. Вольдемара Павлака (октябрь 1993-май 1995 г.);

 

2. Юзефа Олекского (март 1995 - январь 1996 г.);

3. Влодимежа Чимошевича (февраль 1996 - октябрь 1997

Польская народная партия

28,7

Демократический союз

16,1

Союз труда (UP)

8,9

Конфедерация независимой Польши

4,8

Беспартийный блок поддержки реформ (BBWR)

3,5

Немецкое меньшинство

0,8

 

Созыв 1997-2001 гг.

 

 

 

 

 

Избирательная акция Солидарность (AWS)

43,7

1. Коалиционный кабинет (AWS и TJW) Ежега Бизки (октябрь 1997 г. -

июнь 2000 г.)

 

2. Составляющий меньшин­ство (AWS) кабинет Ежега Бизки (июнь 2000 г. — октябрь 2001 г.)

Союз демократических левых сил

35,6

Союз свободы (UW)

13,0

Польская народная партия

5,9

Движение восстановления Польши (ROP)

1,3

Немецкое меньшинство

0,4

 

Созыв 2001-2005 гг.

Союз демократических левых сил — Союз труда (SLD-UP)

47,0

1. Коалиционный (SLD-UP и PSL) кабинет Лешека Милле­ра (октябрь 1997 г. - март 2003 г.)

2. Составляющий меньшин­ство (SLD-UP) кабинет Леше­ка Миллера (Март 2003 г. -май 2004 г.).

3. Составляющий меньшин­ство (SLD) кабинет Марека Белки (май 2004 г. - октябрь 2005 г.)

Гражданская платформа (РО)

14,1

Самооборона Речи Посполитой (Samoobrona RP)

11,5

Право и справедливость (PiS)

9,6

Польская народная партия

9,1

Лига польских семей (LPR)

8,3

Немецкое меньшинство

0,4

 

Созыв 2005-2007 гг.

Право и справедливость

33,7

1. Коалиционный (PiS, Samoo­brona, LPR) кабинет Казимира Марцинкевича (октябрь
2005 г. — июль 2006 г.)

2. Коалиционный (PiS, Samoo­brona, LPR) кабинет Ярослава Качиньского (июль 2006 г. — октябрь 2007 г.)

Гражданская платформа

28,9

Союз демократических левых сил

12,0

Самооборона Речи Посполитой

12,2

Лига польских семей

7,4

Польская народная партия

5,4

Немецкое меньшинство

0,4

 

Созыв 2007-(2011?) гг.

Гражданская платформа

45,5

 

 

 

 

1. Коалиционный (РО, PSL) кабинет Дональда Туска (с октября 2007 г.)

 

Право и справедливость

36,1

Левица и демократы (избирательная коа­лиция левых и левоцентристских партий: Союз демократических левых сил + Союз труда + Социал-демократия Поль­ши + Демократическая партия)

 

 

11,5

Польская народная партия

6,7

Немецкое меньшинство

0,2

 

Так обстояло дело со всеми правящими коалициями от 1993 г. и до последних дней. Власть de facto осуществляли кабинеты меньшинства. Крупные партии, которые составляли ядро коалиции — AWS с 1997 по 2001 г., SLD с 2001 по 2005 г., и, наконец, PiS с 2005 по 2007 г. по сути, были кон­гломератами отдельных общественно-политических объединений с разли­чающимися, порой существенно, целями. SLD и PiS до определенного момента скрывали эту неоднородность, что не спасло их от внутреннего раско­ла. Действовавшие внутри них партии и группы выстраивали свою иден­тичность. Правящие коалиции только внешне казались состоявшими из двух-трех партнеров, на самом деле партнеров было намного больше, что при­нуждало к характерному для лис лавированию и затрудняло переход к твер­дой "львиной" политике.

Неустойчивость польской партийной системы более глубокая, чем о том свидетельствуют уходы и приходы партий, их деления и слияния. Существенно меняется конфигурация партийных течений
(см. табл. 2). Только три из них представлены во всех созывах Сейма - социалисты, аграрии и консервато­ры. Как ни парадоксально, в католической стране не сформировалась силь­ная христианско-демократическая партия.

 

Таблица 2

 

Партийные течения в польском Сейме 1991-2001 гг. (% мандатов от N=460)3

 

Партийное течение

1991-1993

1993-1997

1997-2001

2001-2005

2005-2007

2007-2011

Социалисты

14,8

46,1

35,7

47,0

12,0

11,5

Аграрии

16,9

28,7

5,9

20,6

17,6

6,7

Левые либералы

13,5

16,1

13,0

-

-

-

Правые либералы

12,2

-

-

14,1

28,9

45,5

Христианские демократы

18,7

-

43,7

-

-

-

Консерваторы

19,5

8,2

1,3

9,6

33,7

36,1

Радикальные правые партии

-

-

-

8,3

7,4

-

Этнические меньшинства, регионалисты

3,5

0,9

0,4

0,4

0,4

0,2

Прочие

0.9

-

-

-

-

-

Число партийных течений в Сейме данного созыва

8

5

6

6

6

5

 

Приходу к власти лис способствует также слабый уровень профессионализма среди депутатов Сейма (см. табл. 3): парламентарные новички каждый раз составляют большинство, а сеймовых ветеранов, получавших депутатский мандат в течение всех четырех созывов, оказывается только горстка [Wesofowski, Mielczarek 1999: 37-81].

 

Таблица 3

 

Депутатский стаж: депутаты, избранные на очередной срок (в %)

 

 

1991*

1993

1997

2001

2005

Был депутатом в предыдущий срок созыва (исполнения полномочий)

-

31,3

49,3

44,8

40,2

Был депутатом во все предыдущие сроки созыва

-

31,3

18,9

8,3

3,3

 

* Учитываются только демократические выборы, поэтому все депутаты 1991 г. рассма­триваются как новички.

 

Лисий характер польских элит проявляется в таких чертах, как ижди­венчество, коррупция и непотизм. Подобная патология имеет место во всех странах бывшего советского лагеря. Но в Польше периода правления SLD (2001-2005 гг.) данное явление отличали особо широкие масштабы и пере­ворачивание стандартов: что было девиацией, стало нормой, а что было нор­мой (т.е. нравственное поведение), то практически становилось девиацией4. Нет необходимости перечислять все коррупционные скандалы. Мы    попытаемся показать их наиболее типические черты и механизмы,

 

БОРЬБА ЗА КОНТРОЛЬ НАД СМИ

 

Первая самая громкая афера конца 2002 г. - афера Рывина - раскрыла практику лоббирования в Сейме выгодного закона, дающего контроль над СМИ. В ней были замешаны высшие государственные деятели, включая премьера и президента. С их согласия, явного или закамуфлированного, осуществлялась манипуляция законодательным процессом. Как оказалось, патологии свойственен структурный характер; она укоренилась в институтах, стала одним из орудий госу­дарственной власти. Афера выявила наличие "круга" ("удерживающей власть груп­пы", эквивалента властвующей элиты Миллса), охватывающего высших поли­тиков, государственных функционеров, финансистов, менеджеров.

 

ПАРТИЯ НАД ГОСУДАРСТВОМ И ЗАКОНОМ

 

В июне 2004 г. газета "Речь Посполита" выявила, что депутат от SLD предупредил о запланированной акции полиции своих партийных коллег в орга­нах самоуправления в Стараховцах, связанных с местной шайкой гангстеров, промышлявших похищением и перепродажей автомобилей. Как установи­ло следствие, конфиденциальная информация о рейде полиции исходила от представлявшего SLD зам. министра внутренних дел, который контролиро­вал полицию; одним из посредников оказался лидер SLD в воеводстве, а начальник полиции постарался прикрыть высокопоставленных коллег ложными показаниями. Хотя афера относилась к разряду сравнительно мелких преступлений, совершенных третьестепенными провинциальными партий­ными деятелями, в нее были впутаны депутаты и члены правительства на верх­них ступенях. Этот пример иллюстрирует глубину расцветавшего в SLD клиентелизма и коррупции партийной элиты.

 

КОРРУПЦИОННАЯ ПРИВАТИЗАЦИЯ

 

Очередной пример проявления патологии элит — аферы в ходе приватизации концерна Orlen (нефтепереработка) и PZU (крупнейшая страховая фирма) в целях обеспечения (либо облегчения) доступа к прибыльным предприятиям для опре­деленных инвесторов, отечественных и зарубежных, в обмен на финансовые и поли­тические дивиденды. Этот феномен хорошо известен во всем мире; спецификой Польши стали опять же масштабы впутывания государственных чиновников5. К сожалению, такие дела выходят на свет, как правило, благодаря пытливости СМИ, а не благодаря усилиям правоохранительных и следственных органов.

 

СПРОС НА львов

 

Прогрессировавшее в быстром темпе вырождение политической жизни под управлением лис из SLD вызвало нарастание настроений в пользу львов в эли­тах и в массах. Эту тенденцию мы наблюдаем в течение пяти последних лет, а проявляется она двумя способами.

Во-первых, во всех политических силах отмечено смещение к "твердой линии". Наиболее демонстративно этот поворот совершила Гражданская плат­форма — партия, считавшаяся гибкой и умеренной. Неожиданно она стала занимать твердую позицию, начиная от лозунга " Ницца или смерть"6 и кон­чая сохранением вето, наложенного в 2006 г. Польшей на возобновление пере­говоров между Россией и ЕС по заключению нового соглашения о страте­гическом партнерстве7. Эта партия по неуступчивости обходит главного сопер­ника - PiS. Ее лидер Дональд Туск по сравнению с братьями Качиньскими прежде воспринимался как мягкий и готовый к коалиции политик, но затем принял облик сильного политика.

Во-вторых, мы наблюдаем рост поддержки партий, делающих ставку на бес­компромиссность в действиях, и одновременно декларирующих сильную при­верженность традиционным ценностям, особенно национальным и нацио­нально-патриотическим. На польской политической сцене это LPR, а так­же PiS. Позиция LPR как "логова львов" польской политики в отношении ее пророссийской ориентации не вполне ясна с учетом той национал-демократической традиции, которую она культивирует. Это не позволяет LPR занять твердую позицию по отношению к посткоммунизму, что в Польше явля­ется важным отличительным признаком львиной политики. С другой сторо­ны, LPR апеллирует к крайне правым и фундаменталистским убеждениям, при этом - к смягченному варианту расизма, а также терпима к фашистским элементам в действиях своей молодежной пристройки — Всепольского объединения молодежи.

Главным бенефициантом "заката лис" стала партия PiS. Ее радикальная анти (пост) коммунистическая политика не нашла бы большой поддержки, если бы SLD сохраняла имидж современной проевропейской партии с левоцентристским обликом. Когда SLD показала свое истинное лицо - кор­румпированное, безыдейное, а нередко антигосударственное, симпатии избирателей переместились в направлении твердых решений и бескомпро­миссности, что означало возрастание популярности братьев Качиньских. Эта бескомпромиссность нередко доходит до крайности, очевидным проявле­нием которой стало предложение PiS объявить SLD вне закона как пре­ступную организацию. Это бы не принесло PiS большого прироста сторон­ников, если бы не участившиеся аферы в среде SLD. Постепенно все больше граждан приходили к выводу, что лидеры PiS правильно оценивают ситуацию, и что предлагаемые ими твердые решения являются единственным способом исправления, понимаемого PiS как радикальная перестройка Речи Посполитой. Результаты парламентских и президентских выборов в сентябре-октябре 2005 г. подтвердили этот тренд.

Львиная стратегия PiS идет дальше неприязни к впавшим в коррупцию посткоммунистам. Она направлена на восстановление в общественном сознании утраченного дуализма "мы" — "они". На одном полюсе ставятся патриотизм, христианская вера, приверженность национальным ценностям, защита семьи, уважение к закону, суверенитет на международной арене  общественная солидарность. На другом полюсе оказываются оппорту­низм, коррупция, безыдейность, космополитизм, разрушение семейных, национальных и религиозных ценностей, беззаконие, эксплуатация сла­бых и установление привилегий для капиталистических акул (нередко с коммунистической родословной). Такое противопоставление мошенни­ческих, продажных, распущенных лисиц прямым и решительным львам стало целью политической кампании PiS, ведущего льва польской политики. Партия стремится поставить гражданина перед ситуацией, требующей однозначного выбора — выступать на стороне добра, либо на сторо­не зла.

Общим знаменателем всех версий львиных стратегий в Польше становит­ся убеждение в "первородном грехе", каковым предстал переход к демокра­тии через переговоры за "круглым столом". Возникшая как их итог Третья Речь Посполита несет родимое пятно тогдашних компромиссов (по версии радикальных противников - заговоров) в облике "новой номенклатуры" и "преступной приватизации", унаследованных от Польской Народной Рес­публики спецслужб и всеобъемлющей коррупции. Нет иного способа оздо­ровления, как целиком разрушить прогнившие, но все еще существующие структуры и на их руинах строить с нуля новую систему - Четвертую Речь Посполиту. Предлагаемые львами кардинальные проекты ориентируют общество на существенное укрепление исполнительной ветви власти, на пере­ход от парламентарно-кабинетной к президентской республике. Особое значение придается радикальной декоммунизации и люстрации. Острие изме­нений направлено против финансовых злоупотреблений, грабежа государ­ственного имущества, нарастания обычной преступности, ориентировано на укрепление правовой дисциплины и усиление мер наказания, создание новых правоохранительных органов (антикоррупционные ведомства с широ­кими прерогативами), реформу судебной системы и полиции, осуществле­ние более строгого контроля в отношении деятельности судей, прокуроров и адвокатов.

Радикальные предложения одних партий стимулируют аналогичные шаги со стороны других. Польская политика неизбежно радикализируется, и язык войны оттесняет язык сотрудничества, а надвигающиеся львы вытесняют лис. Моральная и символическая политика переломных 1980-1990-х годов при­вела к упадку коммунизма и становлению демократии в Польше. Спустя 15 лет моральная и символическая политика возвращается на сцену. Что она при­несет в этот раз?

 

Заключение

 

Паретовская теория циркуляции элит, как любая иная теоретическая кон­струкция, должна использоваться осторожно. Не только потому, что она насчи­тывает почти сто лет и явно требует модификации, но и потому, что была пред­ставлена ее автором в общих штрихах и в ней проявилась его специфическая пристрастность. Парето представил свои размышления в форме критической рефлексии, и они требуют интерпретации и дополнений. Любая ее интер­претация, включая нашу, оставляет много знаков вопроса в отношении ее соо­тветствия замыслам автора. И, самое главное, вопреки декларации объек­тивизма и беспристрастия, видение Парето обременено пристрастностью: он отдает предпочтение львам. Элиты львов олицетворяют для него традиции Рим­ской Империи, силу, организованность и порядок которой он восхвалял и про­тивопоставлял упадку и политической анархии, которые наблюдал в Италии при неспособных правительствах консервативных либералов. Для такого стро­гого критика политической анархии и упадка, каким был Парето, власть лис предстала как главный фактор патологий того времени. Сходные явления отме­чаются современными критиками политической патологии, коррупции и без­закония в Польше. Как Парето, так и современные польские критики почти инстинктивно - и часто особо не задумываясь об этом, трактуют львов как аген­тов политического оздоровления8. Это требует критического дополнения, заключающегося в более взвешенном анализе дисфункций, связанных с вла­стью элит львов.

И такое дополнение представили отдельные интерпретаторы и критики Парето [Aran 1965; Finer 1966], предложив более выверенные суждения об элитах. Политика львов, как они подчеркивают, часто мотивирована скорее суе­верием и слепой верой, чем расчетами, основанными на рациональных посылках. Это рождает опасность впутывания в серьезные конфликты, осо­бенно национально-религиозного характера, которые необычайно трудно погасить. Львы являются агентами политической поляризации: большое зна­чение придается ими лояльности, что приводит к тому, что они больше делят и исключают, чем соединяют и интегрируют. Их власть часто порождает (и усиливает) глубокие политические и социальные расколы.

Львы требуют лояльности. Поэтому они окружают себя советниками, неспо­собными к взвешенным и объективным суждениям и мнениям, но готовы­ми к сервильному потаканию своим лидерам. Политические ошибки львов часто становятся результатом этого ограничения (суживания) кругов элиты до доверенной дружеской группы, что приводит к созданию неформальных сетей "инсайдеров", отделенных от внешнего мира. Следующий источник типичных для львов дисфункций - пренебрежение к закону, особенно тог­да, когда он ограничивает их инициативы и затрудняет "силовые решения". Отсюда проявляющаяся у таких элит тенденция подстраивать правовые нормы к своим требованиям. Это касается гражданских прав и свобод, а так­же конвенций, регулирующих политическое соперничество. Это особенно опасно для соблюдения принципов демократической игры, требующих уважения не только к правовым нормам, но и к неформальным конвенциям. Все типичные для власти львов проблемы и дисфункции подрывают эффективность их правления и тем самым создают условия, делающие возможным начало очередной фазы циркуляции элит.

 

Перевод с польского

А. А.Зотова

 

AronR. 1965. Paretian Politics. - Meisel J.H. (red.). Pareto andMosca. Englewood Cliffs, N.Y.:    Prentice-Hall.

Bottomore Т. B. 1964. Elites and Society. N.Y.: Basic Books.

Bruszt L. 1991. The Negotiated Revolution of Hungary. - Szobosziai G. (red.). Democracy and

Political Transformation. Budapest: Hungarian Political Science Association.

Burton M.G, Higley J. 1987. Elite Settlements. - American Sociological Review, vol. 52.

Etzioni-Halevy E. 1993. The Elite Connection. Problems and Potential of Western Democracy.Cambridge: Polity Press.

Finer. S.E. 1966. Vilfredo Pareto: Sociological Writings. L.: Pall Mall Press.

Field G.L., Higley J. 1980. Elitism. L.: Routledge.

Gallagher M., Laver M., Mair P. 2000. Representative Government in Modern Europe. N.Y.: McGraw Hill.

Grabowska M., Szawel Т. 1993. Anatomia elitpolitycznych. Warszawa: Instytut Socjologn UW.

Higley J. 2004. The Bush Elite: Aberration or Harbinger? Mimeo, Department of Government, University of Texas at Austin.

Higley J., Pakulski J. 2004. Anti-elitism as Political Strategy. - Us and Them: Anti-elitism in Austra­lia. Peth: QAPI Network.

Jasiecki K. 2002. Elita biznesu w Polsce. Warszawa: Wydawnictwo IfiS PAN.

Kaminski A.Z. 2006. Korupcja w warunkach postkommunistycznychprzemian ustrojowych: podej-scie instytucjonalne. - Wasilewski J.(red.). Wspolczesne spoleczenstwopolskie. Warszawa: Scholar.

Karl T.L, Schmittler Ph.C. 1991. Modes of Transition in Latin America, Southern and Eastern Euro­pe. - International Social Science Journal, vol. 43, № 128.

Korys P., Tuminski M. 2005. Understanding „ Conflict ofInterest" in Post-Communist Poland-Polish Sociological Review, № 2.

Loperato J. 1965. Vilfredo Pareto. N.Y.: Thomas Y. Cromwell Company.

Meisel J.H. 1965. Introduction - Meisel J.H. (red.). Pareto andMosca. N.J.: Prentice-Hall.

Michels R. 1962. Political Parties. A sociological Study of the Oligarchical Tendencies of Modern Democracy. N.Y.: Collier Books.

Mills C.W. 1961. Elita wladzy. Warszawa: Ksiazka i Wiedza.

Mosca G. 1939. The Ruling Class. N.Y.: McGraw Hill.

Pareto V. 1968. Trade de sociologie generate. Geneve, Droz.

Parry G. 1969. Political Elites. L.: George Allen & Unwin.

Sartori G. 1994. Teoria demokracji. Warszawa: Wydawnictwov Naukowe PWN.

Staniszkis J. 1984. Poland's Self-Limiting Revolution. Ed. by Jan T. Gross. Princeton, New Jer­sey: Princeton University Press.

Szelony I, Treiman D., Wnuk-Lipinski E (red.). 1995. Elity w Polsce. wRosji i na Wegrzech. Wars­zawa: ISP PAN.

Wasilewski J. 1999. (red.) Elita polityczna 1998. Warszawa: ISP PAN.

Wesolowski W, Mielczarek P. 1999. Zmiennosc i stabilizacja warstwypolitycznej: czterysejmy okre-su transformacji. - Studia Socjoligiczne, № 3.

.

 


[1] Jan Pakulski, Jacek Wasilewski. Cyrkulacja elit politycznych: od lisow do lwow. — Studia Socjologiczne, 2006,2(181). При переводе учтены поправки и дополнения, внесенные профессором Яцеком Василевски в текст оригинала в апреле 2008 г. по просьбе редакции журнала "Полис".

2 Некоторые биографы утверждают, что он принял сенаторский портфель, но никогда не испол­нял обязанностей сенатора. См. [Meisel 1965: 34-35].

3 Типология партийных течений дана по: [Gallagher, Laver, Mair 2000].

4 Польские политики, как показывают недавние исследования [Korys,Tyminski2005:121-141], имеют серьезные проблемы с осмыслением понятия "конфликт интересов". Их типичный метод объяснения поведения, несовместимого с этическими нормами, заключается в наивной апелляции к легализму: "Не может быть ничего плохого в тех действиях, которые юридически дозволены". Политики игнорируют стандарты, связанные с обеспечением общественного дове­рия, принимая правило: все, что не запрещено, то дозволено.

5 Анекдотичным, но говорящим о многом примером явилось дело депутата от SLD Анджея Пен-чака, председателя отделения партии в Лодзи (ранее был председателем заводского комитета ПОРП на заводе Фоница и умело вложил партийные средства в номенклатурное товарищество). За услу­ги по раскрытию приватизационных планов топливного и металлургического сектора запросил лкжсовый "Мерседес" с затененными стеклами. Стал первым депутатом, арестованным в период действия мандата в связи с расследованием занижения стоимости комбината POLTEKS'a при приватизации, что потребовало от Сейма снятия с него депутатского иммунитета.

6 Слова, произнесенные депутатом от этой партии Яном Рокитой перед одобрением Сеймом Никейского договора с установлением высоких квот при голосовании в Европарламенте для стран — новых членов Евросоюза, в том числе 27 голосов для Польши. (Прим. пер.)

7 После запрета России на поставки мяса из Польши. В апреле 2007 г. Польша сняла свое вето (Прим. пер.)

8 Отсюда надежды Парето на обещанное Муссолини оздоровление Италии и его глубокое разо­чарование из-за грубости и глупости фашистских львов. Смерть не позволила ему выразить это разочарование - как мы бы сказали теперь, критический скептицизм - в форме аналитиче­ской рефлексии