«Право и политика».-2008.-№ 11.-С.2796-2800.

 

ПРАВОВЕРИЕ В СИСТЕМЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ ЗАПАДА И ВОСТОКА

 

Е. А. Ходаковский

 

Одной из альтернатив политико-идеологическому доминированию Запада в современном мире яв­ляется исламская традиция правоверия. Основные свойства этой динамично развивающейся традиции: те­ократический универсализм, экспансионизм, тотальная регламентация и децентрализованная иерархия.

Фундаментом теократического универсализма ислама является вероучительный принцип таухид (ис­поведания единобожия), обусловливающий космичес­кое единство сущего и его абсолютную зависимость от Аллаха. «Особенностью ислама является также то, что он не разделяет духовное и мирское, а соединяет их в единую реальность...» В социально-политическом плане теократи­ческий универсализм предполагает однозначный приоритет религиозной идентичности (глобальной) в сравнении с национальной и гражданской (локальной). Исторически это было определено особенностями формирования единой для арабов государственности, развивающейся на основе создания уммы — общины, состоявшей из последователей пророка Мухаммеда. В дальнейшем, по мере включения в ареал ислама других этносов, понятие уммы как сообщества правоверных мусульман стало охватывать всех мусульман независимо от их национально-государственной прина­длежности. «…исламская традиция братства человеческого может оказаться более привлекательным идеалом, нежели западная традиция суверенитетов для десятков отдельных национальностей».

Дополнительными факторами мирового мусульманс­кого единства являются арабский язык — официальный конфессиональный язык даже в тех мусульманских странах, где он не является языком повседневного общения, — а также компактные диаспоры мусульман, разбросанные по всему миру, «...на всех окраинах Исламского мира ...су­ществуют мусульманские меньшинства, разбросанные по разным странам среди немусульманского большинства. И они никогда не смогут собрать свои сообщества в некие географически компактные блоки, чтобы сформировать собственные независимые государства. Эти разбросанные мусульманские сообщества, насчитывающие в целом мно­гие миллионы людей, не единственные сообщества такого рода в мире; и для всех этих групп западный национализм, как мы увидим, обещает не светлый путь к новой жизни, но смертный приговор».

Отсутствие внутренних границ в мусульманской общине способствует расширению внешних пределов сферы влияния ислама.. В начальный период, с начала VII по середину VIII века, ислам утвердился в Северной Африке, на Иберийском полуострове, на Ближнем Востоке, в Персии и на севере Индии. На смену этому (арабскому) периоду пришла эпоха Оттоманской империи, сумевшей покорить значительную часть Балкан и Северной Африки. Оттоманские турки разрушили Византийскую империю (в 1453 году был взят Константинополь) и представляли реальную угрозу цивилизации Запада: дважды (в 1529 и 1682-1683 годах) была осаждена Вена.

Расширение территориальной сферы влияния ислама сопровождалось развитием мусульманской культуры. После падения Римской империи научное наследие античности было утрачено на Западе, но сохранилось в таких частях Арабского халифата, как Египет, Сирия, Ирак и Иран, которые ранее находились под римским владычеством. Правление в Багдаде династии Аббасидов, покровитель­ствующей ученым не зависимо от их конфессиональной принадлежности, привело к формированию научной арабоязычной традиции. Усвоение и творческое развитие наследия античности сделало эту новую научную традицию господствующей не только на Ближнем Востоке, но и в Европе. Изучение трудов выдающихся арабских ученых (Ибн Сина, известный в Европе как Авиценна, Ибн Рушд (Аверроэс), аль-Кинди), стало неотъемлемой частью сред­невековой университетской традиции.

Активная научная и переводческая деятельность способствовала созданию и распространению в X-XI вв. множества библиотек с богатейшим собранием трудов ученых всего мира: фонд библиотеки в Багдаде достигал сотни тысяч рукописей. В эпоху Возрождения крупней­шие европейские библиотеки в Сорбонне и Ватикане уступали багдадской в 50 раз! На протяжении более чем шести веков (до научной революции XVI—XVII вв.) во всех областях научного знания (астрономия, математика, медицина, оптика) арабские ученые занимали ведущее положение.

Превращению мусульманского ареала во влиятельный центр силы способствовало взаимное истощение Персии и восточной части Римской империи. Христианский мир был ослаблен долгими междоусобными войнами, пре­следованиями инакомыслящих, которые под исламским владычеством пребывали в более благоприятных услови­ях. Иудеи и христиане, независимо от конфессиональной принадлежности («люди-книги» — ахчь-уль-китаб), другие монотеисты, а также зороастрийцы считались «покрови­тельствуемыми» (ахль-уз-зимма). В странах, признающих ислам государственной религией («земля ислама» — дар-уль-ислам), за предоставляемую мусульманами «защиту» «покровительствуемые» должны были платить специаль­ный налог (джизья). Эти немусульмане (зиммия) не могли занимать административные должности на территории дар-уль-ислам. Умеренные по тем временам ограничения привели к тому, что несториане Сирии, монофизиты Египта, иудеи в Испании встречали мусульман-завоевателей как освободителей.

В то же время терпимость к «покровительствуемым» в пределах дар-уль-ислам сопровождалась религиозно мотивированной агрессией к еще непокоренным государс­твам, воспринимаемым как «земля войны» (дар-уль-харб). «...благочестивые халифы, когда вышли из Саудовской Аравии после смерти Пророка Мухаммеда, разумеется, вышли оттуда, преследуя не геополитические, а сугубо религиозные печи. Именно следование этим религиозным целям привело к завоеванию огромной части мира: от Инда до Луары или, по крайней мере, до Пиренейского полуострова».

Политико-религиозный экспансионизм мусульман ос­новывается на допустимости проповеди веры на территории дар-уль-харб с использованием силы. Наряду с принципи­альным признанием права на свободу вероисповедания в Коране, состоящем из проповедей Мухаммеда, произ­несенных главным образом в Мекке и Медине между 610 и 632 годами, содержится призыв к войне с «неверными» (включая иудеев и христиан): «Воюйте с теми, кто не верует в Бога и в последний день; не считает запрещенным того, что запретил Бог и его Посланник; и с теми, из получивших Писание, которые не перенимают истинного вероустава доколе, покуда они не будут давать выкуп за свою жизнь, обессиленные, уничиженные».

Этот воинственный призыв не стал достоянием истории и способствовал возникновению радикальных тенденций в различные периоды (в том числе и в современном исламе), восприятию немусульман как политических противников. «...ислам, действительно, предполагает, что надо бороться за веру. И вспомним суру Мухаммеда, что первая кровь, которая пролилась в борьбе за веру, была кровь против­ников Мухаммеда, которую пролил Али, ударив ослиной челюстью одного из тех, кто пытался помешать Мухаммеду молиться, а отнюдь не кровь самого Мухаммеда или его ближайших сподвижников. Здесь между христианством и исламом есть принципиальная разница, которая дает потенцию конфликта, именно этот потенциал конфликта сейчас и одухотворяет радикальных исламистов, поскольку без глубокого одухотворения невозможно отдавать свою жизнь, а именно это мы видим на каждом шагу со стороны так называемого шахидизма».

Часть территории дар-уль-харб, не поддающаяся по­корению, но на которой мусульмане имеют возможность проповедовать свою религию, может быть превращена в «землю перемирия» (дар-ус-сулъх). В настоящее время дар-ус-сульх является Европа. И хотя в странах ЕС в целом доля мусульман не превышает 2,5% от общего числа жителей, усиление иммиграционных потоков и высокий уровень рождаемости в иммигрантских общинах на фоне депо­пуляции европейских народов могут превратить Европу в дар-уль-ислам без масштабного применения силовых методов прозелитизма. Запад начинает утрачивать свой социально-полити­ческий облик, уступая в демографическом соперничестве на собственной территории". В борьбе за собственный европеизм некоторые страны прибегают к жестким дискри­минационным мерам. Во Франции, например, мусульманам разрешено иметь не более двух детей. Впрочем, уже сущест­вующая в Европе мусульманская община вносит серьезный дисбаланс в политическую жизнь «стран пребывания», в том числе в сфере таких актуальных проблем, как борьба с терроризмом. Британский обыватель испытал шок, узнав, что теракты в Лондоне в июле 2005 года были совершены гражданами Великобритании, по-видимому, из тех, которые считают себя мусульманами, живущими в Великобритании. В этом плане показательным является высказывание мо­лодого британца, недавно принявшего ислама: «Я — не англичанин, исповедующий ислам, а мусульманин, про­живающий в Англии». И подобные ему поборники ислама не испытывают пиетета к немусульманским согражданам: почти треть молодых британских мусульман посчитали эти теракты «оправданными, поскольку Британия поддержива­ет «войну с террором».

В период «холодной войны» радикализация ислама была поддержана, а в ряде стран и спровоцирована США. Начиная с 1970-х годов осуществлялся щедро финансиру­емый экспорт радикальных течений в те страны Ближнего и Среднего Востока, в которых по оценке штатовских стра­тегов возникала советская угроза. Одним из таких направ­лений являлся ваххабизм. Это учение Ибн Абдул Ваххаба, которое зародилось в XVIII веке и развилось на Аравийском полуострове. В основе ваххабизма — стремление арабов оспорить лидерство турок-османов в мусульманском мире под предлогом очищения ислама. Идеология ваххабизма была взята на вооружение зарождающимся Саудовским государством в борьбе против Оттоманской империи.

Во второй половине XX века в борьбе сверхдержав официальная религия Саудовской Аравии была использо­вана в Афганистане, а затем и в Чечне. Террористические акты, захват и уничтожение заложников осуществлялись с преднамеренной демонстрацией принадлежности пре­ступников (таких, например, как банда М. Бараева) к ваххабизму. На фоне черного ваххабитского флага, на котором написано: «Нет божества, кроме Аллаха и Мухаммед — его посланник», осуществлялись призывы к уничтожению не­верных, в числе которых оказались и недавние покровители. Примечательно, что из 19 угонщиков самолетов, совершив­ших теракт 11 сентября 2001 года, 15 были гражданами Саудовской Аравии.

Экстравертный радикализм ислама (сходный с экс­пансионизмом католицизма) сочетается с интравертной тотальной регламентацией, не уступающей своей де­тализацией иудаизму. Все области жизни членов уммы, включая и такие, как политика и экономика, регулируются общей системой обязательных для исполнения норм и правил закона Аллаха — шариата (араб. — божественное законоустановление — комплекс предписаний, которые определяют убеждения, формируют нравственные ценности и религиозную совесть мусульман).

Шариат основывается на Коране, который восприни­мается мусульманами как вечная, несотворенная и истинная речь Бога. При этом необходимо учитывать, что ислам — это религия откровения, закончившегося со смертью пророка Мухаммеда (632 г.). Вера в конечность, т.е. совершенство пророчества Мухаммеда стала причиной начавшегося с XII века процесса исламизации научной деятельности, что привело к тому, что так называемые «иностранные науки» могли развиваться только при условии выполнения ими религиозно значимых функций. Астрономия, геометрия и арифметика прошли этот отбор, поскольку позволяли оп­ределять точное время и направление на Мекку, необходи­мые для совершения намаза. Другие научные направления подвергались остракизму.

Интеллектуальная жизнь мусульман была сведена к изучению Корана, жизни Пророка и его последователей. Философия была вытеснена схоластической теологией (колам)13. Сложившиеся нормы шариата не могли быть оспорены. Господствующий в исламе догматический стиль мышления можно проиллюстрировать утверждением, при­писываемым Малику бен Анасу (ум. 795), о том, что вера является обязанностью, а вопрошание — ересью.

В то же время текст Корана — это не сборник норм, в нем нет правовых положений. Шариатские нормы и правила вырабатывают теологи-правоведы (факихи) на основе тол­кования Корана в рамках исламского правоведения (фикх). При этом основное внимание уделялось не тому, чтобы найти в коранических текстах доводы верности определен­ного действия, а постижению воли Аллаха, отображенной в откровениях пророка. Основными методами шариатского нормотворчества являются суждение по аналогии (кийас) и единодушное мнение (иджма). Существовала также специально выработанная процедура выведения самостоятельных суждений в решении теолого-правовых проблем (иджтихад), которая была запрещена спустя два столетия после возникновения ислама. В отличие от первых двух методов результаты иджтихада могли быть оспорены.

Сложившаяся шариатская система нормотворчества отличается в значительной мере консервативным характе­ром, но позволяет мусульманской общине адаптироваться к происходящим изменениям за счет выработки новых правил в сложившихся границах нормотворчества.

Исламская правовая система получает развитие также в ходе выработки и вынесения решений высших религиозных авторитетов (муфтиев) о соответствии того или иного дейс­твия или явления шариату. Каждое из этих решений фик­сируется в издании фетвы — официального документа, в котором выдвигаемое суждение аргументируется ссылками на Коран и мнения теологов, пользующихся авторитетом у муфтия, издающего фетву. При этом децентрализованная иерархия мусульманского мира затрудняет выработку и реализацию решений, обязательных для всех мусульман. Этим объясняется наличие разногласий в исламском мире, а также развитие самостоятельных теологических направ­лений, школ (мазхабов): ханифиты, шафеиты, ханбалиты, маликиты. В зависимости от принадлежности муфтия к той или иной школе его мнение будет основываться на различных аргументах. Так, например, теология шафеизма (преобладающая в частности на Северном Кавказе) в значи­тельной степени направлена на реализацию конфликтного потенциала в отношениях с немусульманами, использова­ние агрессивных методов противоборства, допускающих (в отличие от других мазхабов) уничтожение людей, не принимающих участие в военных действиях.

В современных условиях новые фетвы издаются не только по таким вопросам, как применение Интернета или допустимость для мусульман пользоваться ипотечными кредитами в странах Запада (в мусульманских странах, как и в католических государствах средневековья, запрещены банковские сделки с использованием ссудного процента). Ваххабит Бен Ладен и глава движения Талибан мулла Омар в своих фетвах призывали к убийству неверных, в первую очередь американцев, евреев и их союзников. При этом Бен Ладен подкреплял свои призывы, приводя суждения ханбалитского теолога IV века Ахмада Ибн Таймийя.

Террористические фетвы, включая изданные летом 2001 г.. накануне терактов 11 сентября, не были опроверг­нуты или хотя бы оспорены по существу, за исключением Совета муфтиев России, издавшего фетву о недопустимости призывов к терроризму со ссылками на Коран. «Никто ни­когда не опровергал талибов, когда они разрушали статуи Будды или когда они заставляли индуистов надевать желтые повязки, вывешивать около домов желтые флаги. Говорили только, что Бен Ладен не имеет права издавать фетвы, пото­му что он не получил полного исламского образования».

На рубеже тысячелетий исламское мировоззрение оказалось на острие противоборства Запада и Востока и может сыграть ключевую роль в определении приоритетных средой борьбы в обозримом будущем. Если возобладает радикальная тенденция в эволюции ислама, то в ближайшие десятилетия может сложиться новая тоталитарная идео­логия, соединяющая в себе агрессивный экспансионизм и жесткий диктат в регламентации жизнедеятельности мусульманских сообществ.

Широко распространенным является мнение о пре­обладании религиозных мотивов терроризма на Ближнем Востоке. Попытки модернизации исламских обществ с ори­ентацией на западную модель развития вызвали стремление широких масс к повышению роли религиозных традиций. В этот же период были образованы мощные террористические организации, способные проводить террористические акты в различных уголках Земного шара. Это хронологическое совпадение способствовало отождествлению ислама с причиной экспансии терроризма на Ближнем Востоке, что проявилось в использовании термина «исламский терроризм». В действительности этот термин искажает сущность проблемы.

Взаимосвязь религии с разрушительными социальны­ми последствиями верно подметил А.Ф. Лосев. Он указы­вал, что «католицизм извращается в истерию, казуистику, формализм и инквизицию. Православие, развращаясь, дает хулиганство, разбойничество, анархизм и бандитизм». Также и на Ближнем Востоке, и в мусульманских странах иных регионов не ислам, а извращение ислама является почвой для активизации терроризма. Следовательно, имен­но деформации религиозной традиции (одно из наиболее опасных проявлений варварства) создают угрозы безопас­ности государствам, как Запада, так и Востока.

Не народы и не религии порождают терроризм. Террористы, стремясь стать над человеческим сообщест­вом, ставят себя вне закона, вне морали и вне религии. Но множество объективных причин социально-экономического характера толкают сотни людей на путь террористической деятельности. Распространению терроризма способствует дискриминационная политика индустриальных государств в отношении народов, веками придерживающихся «неза­падных» традиций и ценностей.

Терроризм является показателем несовершенств системы международных отношений предыдущего пе­риода глобального противостояния. В настоящее время это безусловное социальное зло является закономерным итогом противоречивых процессов становления «новою мирового порядка». Впрочем, в нынешнем состоянии его вернее назвать новым мировым хаосом, которым пытаются управлять структуры неоимперского центра.

Необходимо учитывать также, что активизация терро­ризма в прошлом совпадала с активизацией масштабных региональных и глобальных конфликтов, в том числе на­кануне мировых войн. По мнению американского историка П. Шредера, «реакция американского правительства на атаку 11 сентября была похожа на реакцию австро-венгер­ского правительства на убийство в Сараево — принятие решения объявить войну, хотя это противоречит осно­вам установленных правил и процедур международной системы. Соединенные Штаты избрали войну, зная, что попытки разрешить кризис посредством существующей международной системы нормальным путем (ООН, НАТО, другие союзники, стандартное международное давление, оказывающая давление дипломатия, такая, как это было продемонстрировано на Балканах) могут размыть конфликт, не решая основную проблему».

Национал-социалисты пришли к власти в Германии демократическим путем. Они победили на выборах. Одной из основных избирательных акций был поджог Рейхстага. Военные базы США в бывших республиках Средней Азии были созданы в соответствии с нормами международного права, хотя и после взрыва двух небоскребов.

Появление американских военных баз в республиках Средней Азии расширяют возможности для обеспечения глобального превосходства США, в том числе и за счет попыток обострения противостояния с исламским миром, но в то же время и увеличивают степень уязвимости единс­твенной (все еще) сверхдержавы. «Пока ислам останется исламом (а он им останется), а Запад Западом (что более сомнительно), этот изначальный конфликт между двумя великими цивилизациями, между различными образами жизни по-прежнему будет определять их отношения в буду­щем, так же, как он определял их на протяжении последних четырнадцати столетий».