«Вестник Московского университета». -2006.- октябрь-декабрь. - № 4.-С.75-85.

 

ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ О ВОЙНЕ И КОНФЛИКТЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ: ТЕОРИЯ И ПРОГНОЗ

 

П.В. Агапов

This article is about a problematics of war and the conflict of civilizations in Creativity of great Russian philosopher Vladimir Solovev. The author analyzes the basic works which have mentioned given problems, gives criticism of contemporaries and the of creati­vity VI. Solovev on given a problem. In the modern humanitarian I sciences, in sociology, in particular, the problematics of war, the conflict of civilizations is actual, therefore the reference to tradition of a russian social idea so is important.

 

Развитие цивилизации неразрывно связано с войнами. Вой­на — проявление столкновения национальных, этнических и ре­лигиозных общностей, конфликта культур, конфликта цивилиза­ции, конфликта Востока и Запада, Севера и Юга. Вся история человечества есть история войн — войн между странами и циви­лизациями. Человеческая история XX в. — мировые войны.

В связи  с рассматриваемой  проблематикой  войны особый интерес вызывает творчество B.C. Соловьева, выдающегося русского философа, сделавшего в числе  прочего  и  определенный вклад в социально-философское осмысление войны как социокультурного явления, в социальную теорию войны. Его позиция изложена в таких работах, как "Смысл войны",  "Под пальмами", "Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории"   и др.

Прежде чем приступить к рассмотрению взглядов Соловьева на войну и ее социокультурный и исторический смысл, необходимо отметить, что крупнейший русский философ был приверженцем провиденциального понимания истории и сторонником "русской идеи" (особенно в начальный период своего творчества), что нашло отражение в его наследии. Этой проблеме были посвящены работы "Три силы", "Византизм и Россия", "Русская идея", "Мир Востока и Запад" и ряд других.

Сразу оговоримся, что хотя Соловьев и считался противником культурно-исторических типов основоположника цивилизационного подхода Н.Я. Данилевского, но методологически творчество этих ученых было близко. "Оставляя в стороне древние времена и ограничиваясь современным человечеством, мы видим совместное существование трех исторических миров, трех культур, резко между собою различающихся, — мусульманский Восток, западную цивилизацию и мир Славянский: все, что на­ходится вне их, не имеет общего мирового значения, не оказы­вает прямого влияния на историю человечества"[1].

В отличие от Данилевского мусульманскому миру Соловьев придает мировое значение. Три культуры — это три силы, опре­деляющие развитие мира. Мусульманский Восток и западная ци­вилизация — две силы, которые олицетворяют конфликт Запада и Востока. Россия выступает в качестве "новой исторической силы" (в данном случае эта позиция В. Соловьева продолжает линию Н.Я. Данилевского). Россия в силу своего географическо­го положения и культурно-исторической роли призвана разре­шить вековой спор Востока и Запада, а потому будущее цивилизационно-культурного развития человечества — за Россией, воз­главляющей православный мир.

В процессе эволюции взглядов Соловьева, выразившейся в его постепенном переходе со славянофильских позиций на пози­ции западнические, роль и значение России и православной ци­вилизации в его концепции постепенно уменьшались и соответ­ственно увеличивалась роль западной цивилизации. Западниче­ские взгляды "достигли своей кульминации" в "Трех разговорах о войне, прогрессе и конце всемирной истории". Прогнозируя в этой работе последнее и окончательное столкновение между Западом и объединившимся Востоком (мусульманским, китай­ским и японским), он все же надеется на победу европейской цивилизации — Соединенных Штатов Европы (и России как части европейского мира).

Вопрос о "русской идее" для Соловьева есть вопрос о смыс­ле существования России во всемирной истории. Соловьев был решительно против использования войны как средства осущест­вления мессианской задачи России, против "одной - единственной силы — силы оружия". Соловьев осуждал так называемых "патриотов", желавших навязать русскому народу историческую миссию по собственному образцу и в пределах своего понима­ния, назвав подобные действия "политикой эгоизма и националь­ного отупения, которая неизбежно приведет к крушению нашу историческую миссию"[2].

Анализируя результаты Крымской войны и Русско-турецкой войны 1877—1878 гг., Соловьев указывает, что обоснование их причин мессианской задачей России есть исторический грех, что эти Две войны дали два тяжелых урока, два строгих предупреж­дения и что "не следует ждать третьего предостережения, ко­торое может быть и последним"[3]. Дальнейшее развитие русской общественной и философской мысли показало, что многие по­следователи Соловьева не прислушались к "строгим предостере­жениям" о нежелательности использования войны в качестве средства осуществления "русской идеи" в столкновении цивили­заций и это "третье предостережение", возможно, на самом деле оказалось последним.

Национальная идея, по мысли Соловьева, заключается не в обособлении России в состоянии противоборства с другими на­родами, а в ее участии во вселенской жизни, в развитии христи­анской цивилизации.

В работе "Мир Востока и Запада" Соловьев говорит о том, что Россия должна, отбросив дух национального эгоизма, всем сердцем и душой войти в общую жизнь христианского мира и положить все свои национальные силы на осуществление в со­гласии с другими народами совершенного и вселенского единст­ва человеческого рода[4].

Поиски всеединства, стремление к вселенскому универса­лизму не могли не привести Соловьева к мысли о соединении Востока и Запада, Азии и Европы. Данная связь рассматривает­ся им преимущественно не как связь социально-политическая и экономическая, а прежде всего как связь историко-культурная. Большое значение в процессе взаимодействия Запада и Востока Соловьев придавал войне.

В многогранном творчестве Соловьева вопрос войны как ис­торического и социокультурного явления занимал весьма замет­ное место. Социально-философские взгляды Соловьева сложи­лись в довольно оригинальную теорию войны, пожалуй, первую в русской социальной мысли. По времени написания указанные выше сочинения относятся к последнему периоду творчества философа (90-е гг. XIX столетия), мировоззрение которого, как уже говорилось, претерпело значительную эволюцию. Как раз в этот последний период, когда Соловьев убедился в неосуществимости Ряда своих теософских и историософских идей, в его творчестве появилась эсхатологическая тенденция. Особенно заметна она в последнем труде философа "Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории".

Почему же Соловьев обратился к проблеме войны? Дело й том, что на рубеже XIX и XX вв. человечество жило предчувст­вием страшных потрясений, коренных перемен, прежде всего связанных с ожиданием целой цепи мировых войн, вызванных кризисом мировой культуры. Профессор Петербургского университета, доктор права граф Л. Камаровский в статье "К вопросу о философии войны" писал: "Вопрос о том, что такое война, в чем ее сущность и назначение, составляет уже с давних пор предмет оживленных споров, но никогда война не подвергалась такой разносторонней и серьезной критике, как в наши дни... "[5]

Многие мыслители того времени занимались анализом проб­лемы войны. Вопросы о войне, ее происхождении, историче­ском предназначении стали одними из центральных на рубеже XIX-XX вв.

Не остался в стороне от этой проблематики и Соловьев, внесший в ее разработку заметный вклад. Война, по Соловьеву, не социально-политическое явление, а главным образом феномен духовно-культурной сферы жизни (т.е. явление гораздо более ши­рокое и содержательное), острейшее проявление духовного конф­ликта различных культур. Особенно отчетливо это прослежива­ется Соловьевым на примере взаимодействия культур Востока и Запада.

Соловьев считает войну болезнью. Она видится ему "хрони­ческим недугом человечества", лечить который следует не симп­томатически, обращая внимание на внешние проявления. Необ­ходимо найти настоящую причину болезни, заключающуюся во внутренних, глубоко лежащих изменениях, связанных в значи­тельной степени с нравственно-духовной сферой жизни людей. "Простое, безусловное ее отрицание не имело бы никакого опре­деленного смысла. При нравственном расстройстве внутри чело­вечества внешние войны бывали и еще могут быть необходимы и полезны, как при глубоком физическом расстройстве бывают необходимы и полезны такие болезненные явления, как жар или рвота"[6].

Соловьев полагает, что для полного понимания войны как социокультурного явления необходимо различать три вопроса: 1) общенравственный; 2) исторический; 3) лично-нравственный. При этом путаница в этих вопросах ведет к неправильному по­ниманию войны. Подобное разделение было сделано философом не только для того, чтобы изучить явление войны с разных сто­пой, под разными углами зрения, но и для того, чтобы совмес­тить в одной концепции разные, подчас противоположные выво­ду и оценки войны.

Рассматривая войну со стороны общенравственной, Соловьев утверждал что война — это, конечно же, зло, т.е. то, чего не долж­но быть, а мир есть добро, норма, т.е. то, что быть должно. Тем самым им отвергается точка зрения на войну как на одно из проявлений и условий нравственного порядка. "Со стороны об­щенравственной оценки нет и не может быть двух взглядов на этот предмет: единогласно всеми признается, что мир есть нор­ма... а война аномалия"[7]. Основное внимание он уделяет истори­ко-культурному аспекту в исследовании войны.

С исторической точки зрения война не только позволитель­на, считает Соловьев, но и в известных случаях даже обязатель­на. В написанной в популярной форме работе "Под пальмами" Соловьев устами одного из персонажей говорит, что "с одной стороны, и прежде все знали, что война есть зло и что чем меньше ее, тем лучше, а с другой стороны, все серьезные люди и теперь понимают, что есть такого рода зло, которого полное устранение в настоящее время еще невозможно. Значит, дело идет не об уничтожении войны, а об ее постепенном и, может быть, медленном введении в теснейшие границы"[8].

Признавая войну злом, Соловьев разделяет зло на безуслов­ное (смертный грех) и относительное. Войну он считает относи­тельным злом, полагая, что она зависит от такой необходимости, в силу которой этот ненормальный сам по себе способ действия становится позволительным и даже обязательным при известных обстоятельствах. Такими обстоятельствами для Соловьева явля­ются требования добра в борьбе со злом. В "Трех разговорах о войне, прогрессе и конце всемирной истории" он утвержда­ет следующее: "Безусловно не право только само начало зла и лжи, а не такие способы борьбы с ним, как меч воина или перо Дипломата: эти орудия должны оцениваться по своей действи­тельной целесообразности в данных условиях, и каждый раз то из них лучше, которого приложение уместнее, то есть успешнее служит добру"[9].

В подтверждение своей мысли Соловьев приводит известные исторические примеры о том, как митрополит Алексий мирно председательствовал за русских князей в Орде, а Сергий Радо - нежский благословил оружие Дмитрия Донского против той же Орды. Оба они служили Добру.

В вопросе отношения к войне у Соловьева много общего с Ф. Достоевским. Их позицию позже переняли их последователи в лице представителей русского культурного ренессанса начала XX в., издавшие в начале Первой мировой войны в серии "Рели­гиозно-философская библиотека" книгу под характерным названием "Ф.М. Достоевский — Вл.С. Соловьев. Оправдание войны" (1915). Нередко работу Соловьева "Три разговора..." называли апологией войны. Однако не следует понимать данную проблему в творчестве Соловьева столь упрощенно, ведь оправдание вой­ны у него антиномично сочеталось с ее осуждением.

В "Смысле войны" Соловьев справедливо отмечает, что не­верно отождествлять войну с борьбой за существование в жи­вотном мире, что ошибочно поступают те, кто переносит этот вопрос с исторической почвы на более широкую почву — есте­ственно-научную, связывая необходимость войны с принципом борьбы за существование. Война имеет другие основания.

С целью нахождения оснований войны Соловьев обращается к мировой истории войн. Его основная идея — война исчезнет, и свершится это путем самой войны. К данному умозаключе­нию мыслитель приходит посредством следующей логической ли­нии рассуждений. Общая история человеческих войн представ­ляет удивительное единство и стройность. При этом единство заключается в том, что все исторически известные войны, начи­ная с Троянской войны, вели к одному результату — объедине­нию людей в более или менее обширные общественные группы и соединения. Стройность же состояла в прогрессивном рас­ширении объемов этих общественных объединений. Каждый шаг в этом направлении обусловливался войной, но в то же время каждый из этих шагов суживал область войны.

В результате войн между родами, в процессе поглощения сильными родами и родовыми группами слабых возникают более обширные и устойчивые общественные объединения, причем это происходит зачастую вследствие договорного соединения. "Война сама порождала договоры и права как ручательства мира. Такие соединения родов уже представляют собою зародыш государства... В государстве впервые являются солидарно действующие че­ловеческие массы. Война удалена изнутри этих масс и перенесе­на на более широкую окружность государства. Если в родовое быту все (взрослые мужчины) всегда находятся под оружием, то в государстве воины составляют или особую касту, или профес­сию, или наконец (при всеобщей повинности), военная служба составляет лишь временное занятие граждан"[10].

Философ выстраивает теоретическую схему, которую он на­полняет историческими примерами, связанными с войнами и их полью в объединении человечества и достижении мира.

Соловьев приходит к выводу, что "организация войны в го­сударстве есть первый великий шаг на пути к осуществлению мира". И иллюстрирует это суждение примерами из истории крупнейших держав завоевательного типа, "всемирных монархий": Ассиро-Вавилонской, Древне-персидской, Македонской и Рим­ской. По его мнению, каждое завоевание было здесь распро­странением мира, т.е. расширением того круга, внутри которого война переставала быть нормальным явлением. А самим вели­ким монархиям было присуще несомненное, хотя и полусозна­тельное стремление дать мир земле, покорив все народы одной общей власти. Неслучайно поэтому Соловьев считает, что самая великая из этих завоевательных держав, Римская империя, прямо называла себя миром — Pax Romana.

Соловьев убежден, что огромное значение войны в истории человечества — политическое объединение последнего, а через это — в сужении области войны. В "Смысле войны" он приводит целый ряд исторических примеров в доказательство своего поло­жения о том, что в историческом процессе внешнего политиче­ского объединения человечества война была главным средством.

Так, Греко-персидские войны в истории Эллады обнаружили внутреннюю национальную связь греческих племен, Троянская война способствовала зарождению древнегреческой поэзии и философии. Завоевания Александра Македонского произвели ве­ликий эллино-восточный синтез религиозно-философских идей, который вместе с последовавшим затем римским государствен­ным объединением составил "необходимое историческое условие для распространения христианства", поскольку «без греческого языка и греческих понятий, так же как без "римского мира" и Римских военных дорог, дело евангельской проповеди не мог­ло бы совершиться так быстро и в таких широких размерах, греческие слова и понятия сделались общим достоянием благодаря воинственному Александру Македонскому и его полководцам. И сам "римский мир" (Pax Romana) был достигнут многими веками войн, его охраняли легионы, и для этих легионов строились те дороги, по которым прошли апостолы»[11].

Все войны, которыми полна древняя история, только рас­ширяли область мира. Идея актуальна и для XX, и для XXI в. Пример тому — внешняя политика США, которые стремятся распространить теперь уже Pax Americana по всему миру. Однако во всемирной истории встречаются войны, носившие и разъедини­тельный характер. Это и Пелопоннесская война в Древней Гре­ции, и Тридцатилетняя война в Европе (как результат — раз­дробленная Германия), что нашло отражение в критике взглядов Соловьева на войну[12].

Общеисторический смысл всех войн видится Соловьеву в борьбе Европы с Азией, Запада с Востоком, западной цивилиза­ции с восточным миром. Вслед за Геродотом он считает Троян­скую войну первым великим столкновением Запада с Востоком в "общей истории человеческих войн". "Действительно, эта вой­на, — пишет Соловьев, — есть начало земной, мирской истории человечества, которая во все свое продолжение вращается вокруг роковой борьбы между Востоком и Западом при все более и бо­лее расширяющейся арене"[13]. Эта борьба, по мысли Соловьева, поначалу была "местной и символической", а под конец будет вестись в "полном реальном объеме" между двумя великими по­ловинами, на которые враждебно разделится человечество, и по­беда той или иной стороны даст мир действительно всему миру.

Логический круг рассуждений Соловьева о том, что "война исчезнет и свершится это путем войны", замыкается выводом, что конец войн связан только с войной, причем "ужасной и по­следней" всемирной войной. «Прекращение войны вообще, - пишет он в "Трех разговорах...", — я считаю невозможным рань­ше окончательной катастрофы»[14]. Что же это за "последняя вой­на" и на какие две "великие половины" разделилось у Соловьева человечество?

Разделение на две половины он объясняет тем, что если прежде война была везде, то затем все более и более вытеснялась и ныне грозит почти неминуемою опасностью лишь на границе двух половин, на которые у него делится историческое человече­ство, — европейской и азиатской (последняя — во главе с Япо­нией и Китаем, он ее еще называет монгольской). Так вот, война между этими частями человечества и будет действительно по­следней. "Эта предстоящая вооруженная борьба между Европой и монгольской Азией будет, конечно, последнею, но тем более ужасною, действительно всемирною войною, и не безразлично для судеб человечества, какая сторона останется в ней победи­тельницею"[15].

В этом предстоящем столкновении двух миров Соловьев на стороне Европы. Отсюда его вывод о необходимости объедине­ния европейских наций и присоединения к ним России.

Однако начнется это противостояние с конфликта западной цивилизации и мусульманского мира. Эта борьба будет упорной и крайне жестокой. Эта война европейской цивилизации и му­сульманского мира облегчит, подготовит последующий успех даль­невосточного мира.

Интересен в данном случае вопрос: сбылся, сбывается или сбудется прогноз русского философа? Еще десятилетие назад ка­залось, что прогноз русского философа — полнейший вымысел. Но развитие мировых и региональных политических процессов говорит, что это не так. Если говорить о России, то по ее по­литическим и культурным границам (а они не совпадают с адми­нистративными) проходит линия цивилизационного конфликта. И на первый план выходит конфликт с мусульманским миром, который идет по границам России и внутри России, вторгаясь в Западную Европу. Эта "линия" — Закавказье (Нагорный Кара­бах); Северный Кавказ (Чечня, Северная Осетия и Ингушетия); Кипр; Балканы (Босния и Герцеговина, Косово, Македония).

Соловьев считает, что борьба Запада с Востоком продолжит­ся тем, что Япония вместе с Китаем объединят народы Восточ­ной Азии "великой идеей панмонголизма" (он считает это впол­не реальным, ссылаясь на существовавшие и существующие идеи панэллинизма, пангерманизма, панславизма, панисламизма; поче­му бы не появиться панмонголизму), поднимут их с целью реши­тельной борьбы против европейцев, воспользовавшись тем, что Европа будет занята борьбой с мусульманским миром.

В этом месте Соловьев акцентирует внимание на той осо­бенно важной роли, которую в этой войне, в этом столкновении миров сыграют мусульманство и буддизм. Вместе с тем он далек от безусловной вражды к буддизму и тем более к исламу.

Кстати, о столкновении западноевропейской и мусульманской цивилизаций говорит и американский политолог С. Хантингтон, так же как и о возможном столкновении западноевропейской и конфуцианской цивилизаций и о возможном межцивилизационом союзе мусульман и китайцев[16].

По прогнозу Соловьева, огромное войско двигается с Востока на Европу. А что же Россия? Какова ее роль, каково ее цивилизационно-культурное предназначение в этом великом столкновении? Об этом философ молчит. Ведь это уже не "ранний" Соловьев, считавший Россию новой исторической силой, призванной разрешить вековой спор Востока и Запада. Судьба России печальна: она погибает под ударами восточной цивилизации,

Война, тяжелые испытания, по мнению Соловьева, способствуют объединению европейских государств. И в результате победы европейского мира над азиатским в XXI в. образуются Европейские Соединенные Штаты, а затем основывается всемирная монархия. "Ростки войны, — пишет Соловьев, — вырваны с корнем. Всеобщая лига мира сошлась в последний раз и... закрыла себя за ненадобностью"[17]. В итоге, как он полагал, наступит долгожданный всеобщий мир без войн. По ходу отметим, что Соловьев по-своему предсказал образование таких организаций, как Европейский союз и Организация Объединенных Наций.

Еще раз подчеркнем, что свой прогноз о войне цивилизаций Соловьев сделал в конце своей жизни, когда заметно умень­шилась его вера в высокое предназначение России, ее цивили­зации. Будучи охваченным пессимистическими настроениями, вызванными мыслями о конце мира, конце всемирной истории, он связывал, если можно так выразиться, отчаянные надежды с наступлением "панмонголизма" — диктата Китая и Японии объединивших азиатский мир, — пройдя через который, евро­пейская цивилизация и в целом человечество, по его убеждению вступит в эпоху вечного мира (кстати, подобные ощущения воз­никают и при чтении книги "Столкновение цивилизаций" Хан­тингтона).

Ничто не в состоянии предотвратить последней и величай­шей войны двух миров — европейского и азиатского. Война меж­ду ними все же произойдет, и она даст действительно мир все­му миру. Правда, по мнению Соловьева, этим будут достигнуты лишь политический мир, политическое объединение человечества в форме "всемирного международного союза" (это очень созвуч­но с положением современных международных организаций, ми­ровых надправительственных структур).

Соловьев считает, что мир внешний станет благом только тогда, когда будет познана недостаточность внешнего единств при условии внутреннего, нравственно-духовного возрождение человечества, осуществления "Царства Правды и Вечного мира Политическое единство не может быть прочным и долговечным, если   не   имеет   под   собой   объединяющей   духовно-культурной основы, которая играет не менее важную роль в единении че­ловечества, чем культура материальная и объединение политиче­ское. И тем более оно не будет прочным, если завоевано посред­ством диктата одного государства над другими, одной цивили­зации над остальными. Западный мыслитель А. Тойнби считал, что человечество не сможет достичь политического и духовного единства, следуя западным путем, так как об этом свидетельст­вует вся внутренняя история западного общества[18]. Мысль, безу­словно, верная и актуальная.

По мнению Соловьева, только духовно-культурное единство может предотвратить будущую мировую войну между Европой и Азией при всей ее большой вероятности. При этом он верно полагал, что вовлечение Китая, Японии, мусульманских стран в христианскую цивилизацию маловероятно. Поэтому главный ре­цепт состоит в том, чтобы сами христианские народы были более христианскими и руководились в большей степени нравст­венными началами, а не экономической выгодой и желанием унифицировать все стороны жизни.

Подводя итог небольшому исследованию взглядов Соловьева на войну, хочется отметить, что он считал войну прямым сред­ством внешнего и косвенным средством внутреннего объедине­ния человечества. Разум запрещает бросать это орудие, пока оно необходимо, но совесть обязывает стараться, чтобы оно пере­стало быть нужным и чтобы естественная организация разделен­ного на враждующие части человечества действительно перехо­дила в его нравственную (духовную) организацию. Взглядам Со­ловьева на войну присуща антиномичность: с одной стороны, делается вывод, что нравственный закон жизни осуждает войну, причем безусловно, а с другой — то, что история ее оправдывает как необходимое средство объединения человечества и достиже­ния мира.

Несмотря на противоречивость взглядов и прогнозов Вл. С. Со­ловьева, его творчество — бесценный вклад в русскую и мировую гуманитарную науку и социологическую в частности.


[1] Соловьев B.C. Три силы // Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 20.

 

[2] Соловьев B.C. Русская идея // Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 220.

[3] Соловьев B.C. Три силы. С. 238.

[4] См.: Соловьев B.C. Мир Востока и Запада // Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т.2. С. 604-605.

[5] Камаровский Л.А. К вопросу о философии войны // Вопросы филосо­фии и психологии. М, 1900. № 103. С. 335.

[6]Соловьев B.C. Оправдание добра.  Нравственная философия // Соловь­ев B.C. Соч.: В 2 т. Т. 1. С. 463.  

[7] Там же. С. 464.

[8] Соловьев B.C. Под пальмами // Книжки недели. СПб., 1899. С. 9.

[9] Соловьев В. С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории // Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 789.

[10]Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия. С. 467. 

[11]Там же. С. 469—470.

[12] См.: Ардашев П. Философия войны // Русское богатство. 1895. № 10.

[13] Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия. С. 476.

[14] Соловьев B.C. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной не тории. С. 642

[15] Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия. С. 476.

[16] См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003.

[17] Соловьев B.C. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной тории. С. 746.

[18] См.: Тойнби А. Постижение истории. М., 1991. G. 597.